Автор: Захари Липез
Фото: Джилл Стейнберг
14.06.2023
https://www.nationalsawdust.org/articles/jg-thirlwell-constantly-evolving
Музыка Джеймса Тёрлуэлла — это, в некоторой степени, отказ от предубеждений. На самом простом уровне, как слушатель (который неизбежно является сторонним наблюдателем любого искусства, не созданного им самим), необходимо избавиться от своих предвзятых представлений о том, каким именно художником является Тёрлуэлл. Является ли он автором вычурных саундтреков к беспощадным и якобы извращенным мультфильмам, таким как «Арчер» и «Братья Вентура», шоу, которые находятся в историческом долгу, стремятся выйти за пределы своего исходного материала и нуждаются в музыке, достаточно продуманной и смелой, чтобы она могла им соответствовать? Или же Тёрлуэлл, который известен больше всего своим образом скабрезного провокатора, творившего в 1980-х годах, когда он выходил на сцену под именем Foetus и врывался в индустриальные шоу-тюны с названиями вроде «Pigswill»? Или слушатель приходит к Тёрлуэллу в поисках более самоуничижительного нуара, будь то его проект Clint Ruin с обреченно-романтическими дуэтами, исполненными с королевой ноу-вейва Лидией Ланч, или его электронные убийственные баллады, которые он выпустил под названием Wiseblood? Может быть, слушатель — своего рода эстет, предпочитающий милую клаустрофобию, протекающую через проект Тёрлуэлла Manorexia, или лихую и грубую экзотику Steroid Maximus. А может быть, слушатель вообще не является слушателем, а просто любит безупречно оформленные альбомы в стиле русского конструктивизма, или приходит к Тёрлуэллу с фанатичной симпатией к целостности автора, покупая каждый альбом для того, чтобы поддержать усилия DIY по реализации бескомпромиссного видения. Если слушатель ожидает от Тёрлуэлла только один из этих аспектов, то он дискредитирует и себя, и свою работу. Потому что музыка Джеймса Джорджа Тёрлуэлла — это все эти аспекты вместе взятые, и — во всех своих воплощениях, на протяжении последних четырех десятилетий — она всегда была такой. Может быть, будет акцентирован какой-то один аспект; например, лицо проекта, но тело и психика всегда оставались неизменными.
Когда Тёрлуэлла спрашивают, кем он себя считает, автором песен или композитором, он без колебаний отвечает: «Композитором».
Он говорит это, откинувшись на диван, в своем лофт-пространстве в DUMBO, которое как раз соответствует требованиям чистоты и порядка, даже если композитора со всех сторон окружают книги, плакаты, пластинки и компакт-диски на полках и в стопках, которые хранятся и сортируются по некой специальной системе, даже если они уже близки к тому, чтобы рассыпаться. На сцене, в клипах с его выступлений в National Sawdust, Тёрлуэлл одет в белый костюм; это излюбленное оружие музыкантов определенного возраста и определенной разборчивости, которые могут петь о смерти и сексе (и обо всем насилие между ними), но которые избегают ансамблей одетых во все черное, предпочитаемых их более надоедливыми современниками. Дома он предпочитает неприличие и уют; прохладу и беспорядочно застегнутые тонкие рубашки. Не вдаваясь в теорию контролируемого хаоса, о Тёрлуэлле можно сказать, что он выглядит молодо для 63 лет, по-прежнему красив и все еще с рокерской растрепанностью, с сочетанием эльфа и худобы, которая часто встречается у людей с хорошими генами и (бывшими) вредными привычками. В определенные моменты, когда он обсуждает смерть своего соратника или демонстрирует свою комнату, посвященную биографиям рок-музыкантов, выразительные глаза Тёрлуэлла занимают все остальное лицо, и то ли печаль, то ли энтузиазм заставляют его выглядеть на десять, двадцать, тридцать лет моложе; возможно, в зависимости от того, когда умер его друг или когда он впервые открыл для себя особенно сочные мемуары о хайр-металле.
Будет неудивительно (или даже не особенно интересно) заметить, что музыка, которую Джеймс Тёрлуэлл делает в 21 веке, отличается от той, которую он делал в предыдущем столетии. Помимо того, что ни 80-е, ни 90-е не были и вполовину такими веселыми, как хотелось бы тем, кто отказывается творчески покинуть их, Тёрлуэлл всегда находился в состоянии потока. Может быть, он и не такой многоликий хамелеон, как ваши Боуи или Мадонны, но мастер-музыкант Foetus/Wiseblood/Clint Ruin/т.д. определенно действует в рамках этой отвергающей традиции. Однако вместо серии перерождений Тёрлуэлл предпочитает эволюцию, причем эволюцию ступенчатую. На этом пути артистичный, уже всеядный подросток Тёрлуэлл может переехать в Лондон в 18 лет, преобразиться, сначала под влиянием панка и синтезаторов, а затем под влиянием Nurse With Wound.
«Если панк-рок как бы привнес свободу в понимании того, что любой может взять в руки инструмент и делать музыку, — объясняет Тёрлуэлл, — то кто-то вроде Стива Стэплтона… Его отношение было таким: » Чтобы делать музыку, тебе не нужен инструмент. Тебе не нужны никакие условности».
Оттуда (и параллельно, или раньше… хронологический скачок влияния отчасти является основным пунктом), пока Тёрлуэлл исследовал возможности и свободу электроники, шума и панк-рока, его работа в музыкальном магазине привела его к Филипу Глассу, Карлхайнцу Штокхаузену и Мерсу Каннингему. Именно на выступлении Мерса Каннингема у Тёрлуэлла даже была возможность передать свои первые семидюймовые диски Джону Кейджу, а потенциальная возможность попасть на New Music Hustle & Flow была упущена только потому, что он был «слишком напуган», чтобы передать композитору свою демо-запись («история, чтобы поразмышлять о том, что могло бы быть, если бы Foetus Under Glass Spite Your Face EP стал таким же большим хитом, как 4’33»).
Даже когда Тёрлуэлл сосредоточился на Foetus, его подход был ближе к тому композиторскому творчеству, которым он занимается сейчас, чем к тому, как его современники — будь то склонные к импровизации «no wavers» или панки и/или нойз-рокеры, которые, несмотря на все свои осуждения в отношении «динозавров», все еще писали песни так же, как это делали Sha Na Na — обычно занимались творчеством. Нужно было просто пройти этот этап.
«У меня была сложная числовая система, в которой я определял структуру песни, а затем порядок записи инструментов, мелодий и прочего», — объясняет Тёрлуэлл. «Так что это уже была своего рода форма композиции, где все было расставлено по местам. А затем я прописывал ее, поскольку, работая в восьмидорожечной студии, я не имел неограниченного количества дорожек. Мне могло понадобиться шесть дорожек бэк-вокала. Поэтому я должен был сказать: «Ну, если я хочу сделать это на этой дорожке, я должен поставить клик-трек, сначала сделать все бэк-вокалы, затем перевести их на одну дорожку, а потом наложить инструменты, потому что если у меня закончатся дорожки…»
Тёрлуэлл никогда не отвергал все штампы рок-н-ролла (признавая, что его приманка для публики больше соответствовала Suicide, чем, скажем, Black Flag). И, хорошо это или плохо, но многое из того, что в Foetus было от Карла Сталлинга, в конечном счете, было сделано как простой речетатив в Cop Shoot Cop и других подобных направлениях AmRep. Но со временем его композиторский метод при создании таких зажигательных вещей, как Nail, все больше и больше переходил в «прямолинейное» (если использовать этот термин условно) сочинительство. С этим пришли и заказные работы, и сотрудничество с Kronos Quartet, и саундтреки, по которым он, пожалуй, (по крайней мере, для рядового зрителя блока Adult Swim) наиболее известен.
Но даже когда Тёрлуэлл переходил (периодически туда и обратно) из одного мира в другой, его работы сохраняли, если не сказать больше, маскулинность. Но это может быть проекцией со стороны слушателя; неспособностью отделить нуар-боп, который я слышу по телевизору, от последних похождений Брока Самсона и Арчера с большим количеством трупов, или пульсации и волны альбома Neospection 2017 года от того, как я представляю себе, что их сочинил Тёрлуэлл. Сам композитор не совсем согласен с такой кажущейся последовательностью. Говоря о своем последнем сборнике композиций под названием Dystonia (в полном объеме он будет исполнен 16 мая в National Sawdust), Тёрлуэлл говорит, что «они воплощают тот стиль письма, который я уже давно исследовал….»
«Это своего рода ритмическая настойчивость, на которую мне потребовалось время, чтобы дать себе разрешение заниматься ею, потому что я чувствовал, что мне не хочется отступать от этого, понимаете? До того момента, как я начал писать струнные квартеты, я никогда не занимался ими. Я исследовал различные области фразировки, которые, наверно, не использовал в других композициях. А потом я решил, что хочу разрешить себе исследовать это. Что я и сделал. И в этом есть много интересного: в этом есть и безжалостность, и атлетизм для исполнителей, безусловно. Потому что это нелегко играть. Знаете, на партитурах должны быть предупреждающие надписи».
Так что, возможно, Dystonia — это возрождение или продолжение пути, с которого на какое-то время пришлось свернуть. Как показали предыдущие выступления Sawdust с их камерным ансамблем, переработавшим старый материал Foetus для струнного выступления, Тёрлуэлл не против повторить и вернуться к тому, что он все еще находит нужным. Хотя, по словам Тёрлуэлла, этот проект родился, когда «я начал думать: «Интересно, как бы переосмыслить некоторые из моих произведений в более упрощенном виде для струнного или камерного ансамбля». И я не знаю, как мне это пришло в голову. Просто меня осенило: «Я бы хотел сделать это с арфой». И тогда я просто начал думать: «Арфа, акустическая гитара, фортепиано, скрипка… это прекрасно. Этого достаточно». Его старые работы, опять же, имеют смысл не только для их создателя. Они также является печальным побочным результатом актуальности давнего и достаточно мрачного мировоззрения Тёрлуэлла.
«Это очень актуально», — говорит он, говоря об обновленных камерных версиях. «Я имею в виду, что это действительно затрагивает мои чувства сейчас. Например, такая песня, как «I’ll Meet You in Poland», которая изначально была посвящена нацистскому вторжению в Польшу в 1939 году, была переведена в контексте разговора с брошенным любовником. И мы исполняем эту версию вживую. Но сейчас, когда я ее исполняю, меня передергивает, потому что я думаю о том, что происходит сейчас на Украине, и сейчас эта песня именно об этих событиях».
Dystonia — это новая работа, часть традиции Тёрлуэлла двигаться вперед в рамках непрерывности, в сочетании с вышеупомянутым нежеланием просто и полностью быть тем, кем он был раньше. Когда его спрашивают о тематике нового альбома, он сухо отвечает, что «они тематически связаны, потому что их делал я». Партитура, «Ozymandias», посвящена его умершему другу. Остальные композиции написаны под влиянием других муз, не связанных между собой.
«Я отошел от многих тем, о которых писал раньше, но, похоже, что именно это и осталось. Страх, тревога, навязчивые мысли…», — затем Тёрлуэлл смеется, или, по крайней мере, его глаза смеются, и композитор выглядит и на свой возраст, и одновременно, по крайней мере, на пару лет или десятилетий моложе, добавляя при этом: «…иногда месть, возмездие…»
R Скульптора 